30 июня в повторный прокат вышел фильм «Любовное настроение» Вонга Карвая, а через две недели на экраны вернётся его «Чунгкингский экспресс». По этому поводу Илья Верхоглядов вспомнил остальные фильмы гонконгского классика и выделил основные мотивы, образы и стилевые приметы его творчества.
Буйство цвета
Фильмы Карвая оседают в памяти не деталями сюжета и даже не бытовой фактурой, а в первую очередь многообразной палитрой. Красное свечение китайских фонарей, бледно-зелёный отблеск флуоресцентных ламп, ядовито-жёлтые излучения электрических плафонов и слепящие оранжевые потоки естественного света — все эти оттенки смешиваются в разном спектральном соотношении, вечно меняя цветовую доминанту, переключаясь с лёгкого пересвета на нуарные затемнения, а то и вовсе оборачиваясь зернистым ч/б. Колористические переключения маркируют переход из одного времени в другое, свидетельствуют о колебаниях чувств и вносят в прозу жизни элементы поэтического реализма.
Гонконг
Карвай заимствовал у Голливуда визуальную риторику и фабульные клише, но проецировал их на местную натуру. Его фильмы стилизуются под американский нуар («Падшие ангелы»), screwball comedy («Чунгкингский экспресс») и футуристичный сай-фай («2046») — но каждый раз камера в них отвлекается от основного сюжета и фокусируется на частностях дальневосточного быта. Потасовки в дешёвом общепите, игра в маджонг на коммунальных кухнях, продажа рыбных котлет на местных рынках — весь этот тщательно воссозданный азиатский колорит возвращает знакомым жанровым структурам эффект новизны. Неспроста свои фильмы «Чунгкингский экспресс» и «Падшие ангелы» Карвай называл «единым исследованием гонконгской жизни», а самого режиссёра западные критики причисляют к гонконгской новой волне — она как раз была отчасти ориентирована на воспроизведение реалий современного Китая.
Дойл
Постоянный оператор Карвая — австралиец Кристофер Дойл, переехавший на Дальний Восток ещё в 1970-е годы (он также работал с Чжаном Имоу и отдельными европейцами вроде Джима Джармуша и Гаса Ван Сента). Во многом благодаря его самобытному художественному взгляду фильмы Карвая и обрели свою оптическую выразительность. Мобильная камера с плавающим горизонтом, экстремальные ракурсы, насыщенные цвета, рапид и сниженная частотность кадров, долгие панорамы, которые порой уступают место вольной монтажной стилистике с джамп-катами и короткими планами, — эти элементы и составляют визуальный словарь Карвая. В общей сумме они дают очень разностилевое изображение — возможно, по этой причине гонконгца иногда сравнивают с Жан-Люком Годаром, который, обладая коллажным мышлением, очень любил соединять несоединимое и проводить разные манипуляции с исходным изображением.
Закадровые монологи
Карвай доверял интуиции и случаю и, как следствие, работал без сценария: многое придумывал на ходу, провоцировал актёров на импровизации, многое вырезал и менял местами на этапе монтажа. Спонтанность режиссёрского метода чувствуется и в фильмах: они весьма рваные, в них отсутствует нарративная цельность, кроме того, сами истории часто распадаются на ряд автономных новелл, которые объединены разве что местом действия, иногда — общим второстепенным героем. Так режиссёр отказывается от драматургических условностей в пользу художественной индивидуальности. Но чтобы фильм окончательно не терял смысловое единство, визуальное повествование перемежается интертитрами и сопровождается частыми закадровыми монологами — они, среди прочего, работают на эмоциональный фон и лучше ориентируют зрителя в перипетиях внутренней жизни персонажей. К слову, на эллиптичность повествования влияет и то, что Карвай часто избегает прямого текста и уводит многое в намёки. Неспроста некоторые фабульные блоки даны пунктирно (как романтическая предыстория полицейского № 663 из «Чунгкингского экспресса»), а некоторые персонажи представлены крайне метонимично (как супруги главных героев из «Любовного настроения»).
Музыкальный автомат
Герои Карвая — сплошь меломаны: Фэй из «Чунгкингского экспресса» постоянно ставит на неприличную громкость California Dreamin’ от The Mamas & The Papas, центральные герои «Любовного настроения» слушают по радио эстрадный хит Чжоу Сюань, квир-пара из «Счастливы вместе» танцует танго под Астора Пьяццоллу. В ночных барах и закусочных персонажи то и дело опускают монетки в музыкальные автоматы, выбирая акустический фон к своим переживаниям. У Карвая много и закадровой музыки, причём самой разной: от регги до синти-попа, от китайской эстрады до альтернативного рока, от каватины до скрипичных пьес. В один ряд ставятся оригинальные треки и кавер-версии, как пример — исполненная на путунхуа песня Dreams от The Cranberries (лейтмотив «Чунгкингского экспресса») или ремикс Karmacoma от Massive Attack (одна из основных тем в «Падших ангелах»). Что примечательно, к фильмам Карвая редко пишется оригинальный саундтрек: режиссёр предпочитает сильно заранее выбирать музыку и продумывать визуальный ряд, исходя из её звуковых свойств. Даже знаменитая композиция из «Любовного настроения», под которую герои неоднократно проходят мимо друг друга в slow motion, была написана японским композитором Сигэру Умэбаяси для байопика Сэйдзюна Судзуки «Юмэдзи» 1991 года. К слову, названия многих фильмов Карвая подсказаны строчками из поп-хитов: As Tears Go By — из наследия The Rolling Stones, Happy Together — от The Turtles.
Поэтическая образность
Карвая сложно назвать логоцентрическим режиссёром — выразительность в его фильмах строится в большей степени на визуальных тропах. Тем не менее в сопроводительных диалогах то и дело проскакивают литературные обороты, которые позже вырастают в основной иносказательный образ. К примеру, заявленная в «Диких днях» птица без лапок, которая вынуждена всю жизнь летать и опускается на землю лишь перед смертью, становится вербальным лейтмотивом в «Диких днях» и опосредованно высказывается о главном герое. А в первой новелле из «Чунгкингского экспресса» молодой следователь скупает несвежие консервированные ананасы и мысленно разворачивает метафору о «сроке годности» внутренних переживаний. Впоследствии не только ананасы, но и другие самые обыденные вещи (салат или взлётная полоса) становятся основой для поэтических отступлений.
Сигареты
Полицейский № 663 из «Чунгкингского экспресса», с грустью вспоминая свой быстротечный роман со стюардессой, заключает: «От некоторых снов невозможно проснуться». Почти все герои Карвая будто ходят в сомнамбулическом состоянии, пытаясь оправиться от миражей прошлого, и постоянно курят, будто топят саднящую боль в табачном дыму. Возможно, благодаря сигаретам герои и не срываются на избыточную экспрессию — и поэтому в фильмах Карвая, несмотря на драматизм содержания, царит очень осторожная лирическая интонация.
Чувственность
За вычетом внесюжетных деталей истории Карвая, за редким исключением, рассказывают о любви. Чаще всего — утраченной или не состоявшейся. В картине «Дикие дни» молодой герой Юдди говорит своей несчастной девушке: «Я так и не сделал тебя счастливой — давай будем несчастны вместе». Это и есть сценарная формула карваевских историй: «несчастные вместе». Отношения между героями каждый раз отмечены неким дисбалансом: один из партнёров — преданный влюблённый, другой — ветреный индифферентный циник (яркий пример — «Счастливы вместе»). Порой герои сходятся в неподходящее время. «Плохо, когда встречаешь своего человека слишком рано или поздно», — мысленно произносит герой Тони Люна (постоянного артиста Карвая) из «2046», своеобразного сиквела «Любовного настроения». Однако не только мелодраматизм, но и отказ от постельных сцен определяет эстетику карваевских love stories: интимность в большинстве случаев уводится за кадр и оставляет место лишь для чувственности.
