В очередном выпуске рубрики о лучших и самых интересных саундтреках — рассказ о том, как «Танцор диско» стал одной из первых попыток перенести американский жанр на индийскую почву. Артём Макарский рассуждает о том, как западное восприятие может помешать просмотру и прослушиванию — и почему искренность нисколько не мешает условностям.
Диско умерло за три года до выхода «Танцора диско» — по крайней мере, неофициально. 12 июля 1979 чикагский радиоведущий Стив Даль взорвал на стадионе бейсбольной команды The Chicago White Sox огромное количество диско-пластинок — по словам очевидцев, многие бросали и просто музыку афроамериканских исполнителей. На мероприятие пришло 50 тысяч человек — и, что удивительно, диско и правда стало сходить в чартах на нет, уступив место кантри. По-настоящему диско, конечно, не умерло — и постоянно возвращается в том или ином виде в поп-музыку.
Композитор «Танцора диско» Баппи Лахири не был первым, кто адаптировал диско для индийской аудитории, — традиционно пионером в этом плане считается Рахул Дев Бурман, который, впрочем, считал такие песни кабареточными и сильно проигрывающими классическим рагам. Бурман думал о диско как о новомодном веянии, которое скоро пройдёт, и смотрящим на запад композициям доверял не сильно, особенно если саундтрек наполнен только ими. Однако именно Лахири смог создать узнаваемый звук индийского диско, причём начал он вовсе не с «Танцора»: он уже успешно обращался к элементам диско при создании саундтрека в вышедших чуть раньше фильмах «Усердие» и «Большая любовь».
В музыке к «Усердию» западный слушатель, скорее всего, отметит для себя композицию «Sab Kuchh To Hai», которая хоть и не является прямым кавером на «Sound of Silence» Саймона и Гарфанкеля, но явно к ней отсылает. В своей небольшой колонке для сайта The Varsity Саймон Фрэнк справедливо пишет, что Лахири никогда не брал музыку в её оригинальном виде, постоянно выбирая лишь какой-то понравившийся ему элемент, и благодаря этому выбивает из западной музыки весь её контекст, делает чем-то по-настоящему своим. Фрэнк, однако, считает, что простым плагиатом эти песни нельзя считать ещё и потому, что популярность их вышла за пределы Индии, а также на них оказала влияние музыка Лахири. Действительно, «Jimmy Jimmy Jimmy Aaja» в своё время сэмплировала M.I.A., а музыка из других его фильмов постепенно открывается меломанами по всему миру. Но всё-таки не влиятельность, а оригинальный подход делает его свободным от обвинений в плагиате.
Лахири понимал диско как искренний, идущий от сердца танец, в котором найдётся место как радости, так и боли. Безусловно, в этой музыке есть место индийским традициям, воплощённым, например, в использовании перкуссии или мелодий, присущих традиционной музыке. Одной из отличительных особенностей музыки Лахири можно считать и затягивающий, практически не меняющийся ритм — обязательно громкий и потому приглашающий к танцу. Однако нельзя отрицать тот факт, что эта музыка делалась с большой оглядкой на запад. Например, в «Auva Auva Koi Yahan Nache» напрямую цитируется «Video Killed The Radio Star» The Buggles, а саундтрек в целом напоминает о «Лихорадке субботним вечером» Bee Gees. И Лахири, и создатели фильма это хорошо понимали, подмигивая зрителю футболкой Bee Gees, надетой на одного из злодеев.
Сейчас «Танцор» может местами смотреться наивно благодаря своей простоватой озвучке и непривычному для нас монтажу — однако не дайте себя обмануть: это гораздо более голливудское кино, чем вы можете подумать. И в старых выпусках журнала «Мир индийского кино», и в анонсах фестивалей нулевых Анастасия Белокурова, одна из главных местных специалисток по индийскому кино, упоминала «Танцора» как пример стремления к коммерции и Голливуду — это кино стремилось быть массовым, привлечь зрителя в том числе танцами и песнями.
При этом важно отметить, что фильм не отходит от основной линии индийского кино тех лет — о том, как буржуазия угнетает пролетариат и делает его беднее и заставляет страдать. Да, для социалистической на тот момент Индии важен был и классовый посыл, и куда интереснее было смотреть за взаимодействием двух героев разного происхождения с продюсерами. Если у буржуазного Сэма после момента его звёздной болезни выкупают все песни, говоря о том, что обращаться к адвокатам бесполезно, то после попадания Джимми в больницу те же самые, в общем-то, люди ведут себя с ним по-человечески. Эта дихотомия показана и в текстах песен: если у Сэма они довольно общие и посвящены абстрактной любви, то у Джимми он обращается к кому-то напрямую, как в реальности (например, к девушке из зала), так и в своих мыслях. В индийском кино тех лет поэт был не менее важен, чем композитор, — и Лалджи Пандей, он же Анджаан, добавил песням из фильма много глубины. Казалось бы, простое повторение нескольких строчек — однако у главного героя в них скрывается множество эмоций, в то время как у его конкурентов скорее прячется пустота.
Это же наличие эмоций отличает индийское диско от остальных: когда под конец Джимми оказывается на международном конкурсе, посвящённом жанру, перед ним выступают участники из Африки и Франции — и просто танцуют. В то время как Рита в исполнении Ким Яшпал сразу же начинает подбадривать его танцем — и он сам в итоге поёт проникновенную песню о боли и любви. Интересно, что творческая переработка западных примеров, кажется, в целом касается всех аспектов «Танцора»: актёр Митхун Чакраборти рассказывал в своих интервью, что поначалу в своем танце ориентировался на Элвиса Пресли и Майкла Джексона — и это действительно заметно, особенно во время исполнения песни «Ae Oh Aa Zara Mudke». Многие из этих вдохновляющих вещей, к слову, остаются и в самом фильме: например, в одной из сцен Чакраборти танцует под «Jesus» Энди Тилмана — а она, как считается, вдохновила Лахири на любимый номер Митхуна из «Танцора», «Krishna Dharti Pe Aaja Too».
Несмотря на то, что основные хиты в фильме исполнили Виджай Бенедикт, чьим голосом Джимми спел «I Am A Disco Dancer», и Парвати Хан, озвучившая Ким Яшпал и её мольбу «Jimmy Jimmy Jimmy Aaja», самую мощную песню здесь спел всё-таки сам Лахири. Это финальная «Yaad Aa Raha Hai», песня, обращённая к матери, — и несмотря на то, что жёсткий гитарный рифф здесь быстро осаживается простеньким ритмом драм-машины, в ней всё равно чувствуется необходимая мрачность. При этом Лахири озвучил и идеологического противника Джимми, Сэма — в весёленькой «Auva Auva Koi Yahan Nache».
Саундтрек к «Танцору диско» отлично показывает, что если подходить к фильму и музыке к нему с каких-то давно понятных и принятых в нашем обществе установок, то он по всем параметрам должен был не получиться. За актёров поют другие люди, в кадре никогда не играют на настоящих инструментах, в музыке очень много заимствований из других песен — казалось бы, где найтись искренности там, где так мало настоящего? Но настоящее вовсе не в том, как что выглядит и звучит, а в том, как оно отзывается при столкновении с ним — и саундтрек к «Танцору диско», конечно, отзывается как у зрителя при просмотре кино, так и у простого слушателя, включившего альбом на стримингах. Несмотря на все условности в изображении трудного жизненного пути, на то, что «Танцор диско» начал новую, более коммерческую эру в истории Болливуда, на всё непривычное западному зрителю и слушателю — это и правда один из лучших примеров успешного одностороннего диалога: индийское диско пусть и опиралось во многом на западные образцы, но в итоге у создателей получилось что-то совершенно своё, искреннее и важное.
